Главное, что с этими Пеппи гораздо интересней жить. Почти у каждой есть свой талант, но, похоже, самый больший кусок был отрезан длинноносой еврейской алкоголичке с характерной фамилией Winehouse
Наверняка каждый из вас знает хотя бы одну такую. В школе они ходят в «странных», «пацанках», учителя постарше называют их «оторвами» и говорят родителям: «Намучаетесь вы с ней»! Но одноклассники охотно дружат с ними – можно не стесняться крепкого словца, можно распить вместе первую бутылку пива, да и вообще – интересно. Таким девчонкам прощают и буйную фантазию, на поверку выходящую простыми и порой ненужными выдумками, и перемены настроения и даже, чуть позже, измены – они не со зла, а как-то так. Не стоит даже выяснять причины такого их поведения – тут и какая-нибудь детская травма может быть и, простите, божья искорка. Главное, что с этими Пеппи гораздо интересней жить. Почти у каждой есть свой талант, но, похоже, самый больший кусок был отрезан длинноносой еврейской алкоголичке с характерной фамилией Winehouse.
Родилась Эмми в семье таксиста и фармацевта, что, в общем, и определило ее жизнь, в которой есть место и вполне пролетарским запоям с мордобитием и чрезвычайно тонкому музыкальному вкусу и порой гипертрофированной интеллигентности. Уже в 10 лет она вместе с подругой создала свою первую рэп-группу Sweet 'n' Sour, позже ею описанной как «маленькая еврейская Salt 'n' Pepa». Родители отдали ее в театральную школу, из которой год спустя Эми вышибли, не сумев ничему научить. И действительно, природа ее таланта не для подмостков, а для самой настоящей жизни. Зато родители подарили ей гитару, разрешили проколоть нос, а музыкальные телеканалы к тому времени захватил хип-хоп – что может быть лучше? Могла ли она думать, что спустя каких-то семь лет с ней будет работать битмейкер ее кумира Nas – Salaam Remi? Ну вообще-то, такая, как она, могла. Ее приятель, достаточно популярный в Англии певец Tyler James, передал знакомым скаутам демо-кассету Эми, и к восемнадцати годам она получила свой первый контракт с Island/Universal.
В то время Вайнхаус увлекалась джазом и первый альбом «Frank» получился с сильным джазовым и соуловым уклоном. Салаам Реми, помимо Нэса, в прошлом ударно поработал с Fugees и Lauryn Hill и точно знал, как выстроить изящный, легкий, но не салонный звук, и альбом получился невероятно хорош. Певицу, которой не было и двадцати, критики сравнивали с Билли Холидэй, Мэйси Грэй и Сарой Вон, и, что приятно, восторг прессы совпал и с признанием у слушателя. Английский «платиновый» статус (300 000 копий) был взят сходу, первое место в островных чартах и премия Ivor Novello songwriting Award за сингл Stronger Than Me . Этот приз дают не просто исполнителям, а авторам песен. Или вы думали, что эти порой скабрезные, но всегда искренние и пронзительные песни – результат гострайтинга?
Британская музыкальная пресса уникальна. Во-первых, ее много, а во-вторых, она, не стесняясь громких похвал и громкой же хулы, с легкостью возносит людей до небес и смешивает их с грязью. Эми досталась первая участь, и Остапа, что называется, понесло. После успеха своего дебюта она заявила, что не может его даже слушать – настолько он ей не нравится. «Я имею отношение лишь к 80% альбома» - говорила певица, утверждая, что некоторые песни включил в треклист лейбл против ее желания. Но если разговоры о музыке интересуют лишь фанатов, то поведение Вайнхаус с лихвой окупало ожидания читателей «желтых» газет. Таблоиды пестрели заголовками «Я чувствую себя больше мужчиной, чем жещиной» или «Я не лесбиянка. Ну, до первой порции самбуки», а фотографии пьяной певицы по частоте появления соперничали с фото обнюханного Пита Догерти.
Недовольная «Фрэнком» Эми полтора года после его выхода не сочиняла ровным счетом ничего, а лишь кутила напропалую. Ее менеджеры предложил ей лечь в реабилитационную клинику, и это было, пожалуй, лучшим их поступком. Естественно, она послала их подальше и никуда не обращалась. И тут ей встретился Mark Ronson. Отличный ди-джей и музыкант, умница и один из лучших английских радиоведущих так впечатлил ее, что вместе с ним и верным Салаамом Эми записала второй альбом за полгода. Первый сингл так и назывался – «Rehab» (реабилитационная клиника). «Они хотели упечь меня в клинику/ А я сказала: нет, нет, нет», - поет Вайнхаус, а сочинила бы она такую прекрасную песню, если бы все-таки упекли?
«Back To Black» получился еще лучше, чем «Frank», и при этом, гораздо доступнее. Больше хип-хопа в музыке, меньше джаза, больше искренности и оглядки на девичьи группы 60-х. Там где Салаам «перетончил», Ронсон сделал по-английски ощутимее, нагляднее. Бит плотнее, взрывы эмоций ярче, тексты еще честнее и ни капли фальши. Эми, в детстве не пришедшаяся ко двору в театре, всю свою жизнь сделала спектаклем, но она не играет – она так живет. Если ей всегда нравился Nas, с которым у нее день рождения в один и тот же день, то вот получайте песню Me And Mr. Jones , из которой, впрочем, не следует, что у них были какие-то отношения. Конечно, не было, но если такие девчонки, как Эми, считают, что они были, то Келис стоит смириться. Или, например, You Know I'm No Good . Хип-хоповая поступь трека и истерическая читка Ghostface Killah (в ремиксе), а поверх ироническое признание от певицы – «Ну ты же знал, что я не хорошая». Трек сразу взяли в ротацию знаменитого нью-йоркского радио Hot 97; если учесть, что английских артистов там не жалуют, это можно рассматривать, как большую победу. В США «Back To Black» вышел спустя полгода от европейского релиза и занял там седьмое место, а такие показатели британским певицам не давались практически никогда.
Американские рэпперы, кстати, высоко оценили таланты Эми: сначала Questlove из The Roots восторженно писал о ней в своем блоге, а после и вовсе принял в свою дружную тусовку Okayplayer; Pharoahe Monch сделал ремикс на “Rehab”, а затем ее расслушал и сам Jay-Z. Движимый желанием помочь ей в США, он тоже записал куплет для нового ремикса.
Всемирный успех второй пластинки, рекламные контракты и восторженные похвалы ничуть не изменили скверного характера певицы. Она все так же безбожно пьет, иногда и выступает в таком состоянии. Она может осмеять Боно из U2 и дать по морде чересчур назойливому фанату. Украшает себя шрамами и придумывает им немыслимое происхождение, наносит тату с грудастой pin-up girl, лечится от депрессии. За считанные недели худеет на три размера и отъедается обратно: Чуть-чуть анорексии, чуть-чуть булимии. Со мной не все в порядке, но не думаю, что есть вообще женщины, у которых все хорошо». Зато ее новый клип снял легендарный фотограф гламура Дэвид Лашапель, билеты на концерты всегда распроданы. А еще с полтора месяца назад она вышла замуж за своего бойфренда Блэйка. Он не был против того, что некоторые песни из “Back To Black” посвящены их отношениям. А вот предыдущий приятель, не раз упоминаемый во “Frank”, был против, за что его и выставили вон.
И вот ведь какое странное тут дело. Ведь ни Дженис Джоплин, ни Элла Фицжеральд, ни Эми Вайнхаус совсем не красавицы, а кое-кто и вовсе их назовет страшными. Да и заплатить фунтов сорок за билет и ждать часа три начала концерта, потому что кто-то не успел проблеваться, тоже радости мало. А прослушаешь что-то вроде “Back To Black” раз пятьдесят взад и вперед, и сразу на всех «блондисиськижопа» в телевизоре смотришь как-то по-другому, сквозь них. И думаешь – вот там кто-то от ТАКОЙ женщины по уху получил, а ты дома штаны протираешь. Завидно.
